А.Т. Кенжебаева
кандидат юридических наук,
член Международного совета
при Верховном суде Республики Казахстан
В Казахстане, как, впрочем, и во многих других юрисдикциях, идет постоянная судебная реформа, целью которой является поиск наиболее приемлемой системы правосудия, которая бы наилучшим образом отвечала целям и задачам правосудия и обеспечивала доступ граждан к правосудию.
Вряд ли существует такая страна, где граждане были бы полностью довольны системой своего правосудия, однако, надо признать, что в Казахстане, да и в России и некоторых других странах бывшего СССР, недовольство судебной системой особенно ярко выражено. Это вызвано целым комплексом причин, и политических, и экономических, и организационных, и правовых. В данном исследовании мы предлагаем обратить внимание на одну из таких причин, которая, на наш взгляд, мешает продвижению прогрессивных судебных реформ в Казахстане. Считаем, что для понимания того, какими методами и в каких формах проводить реформу гражданского судопроизводства, необходимо посмотреть на всю правовую систему страны, определить тип ее гражданского процесса и найти те элементы системы, наличие или отсутствие которых ведут ее разбалансировке и, соответственно, к ее неудовлетворительному функционированию. Не претендуя на полный охват темы, в данной статье ставится скромная цель постановки вопроса и делаются отдельные предложения, на примере которых показано, как, на наш взгляд, можно было бы подойти к проблеме построения гражданского процесса в Казахстане, который бы лучше отвечал требованию времени.
Две основные правовые системы – это «две большие разницы»
Основными правовыми системами классически признаются две системы: система общего права и система гражданского права. Существует теория, согласно которой все правовые системы возникли из систем общего или гражданского права[1]. Система общего права обычно называется англо-саксонской, а система гражданского права – романо-германской или континентальной.
Необходимо отметить, что на самом деле в современном мире существует больше правовых систем, чем обычно принято считать. Помимо англо-саксонской и романо-германской (континентальной) систем, еще признаются системы мусульманского права (Иран, Саудовская Аравия, Ирак, ОАЭ и другие), системы традиционного (обычного) права (Гана, Индонезия и другие). В данной статье рассматриваются процессуальные аспекты только двух основных правовых систем.
В 1992 году, сразу после распада Советского Союза, Правительством США был объявлен набор студентов из стран бывшего СССР на обучение в ведущих вузах США. В тот период я уже отработала более 10 лет в Институте философии и права Академии наук Казахской ССР, защитила кандидатскую диссертацию в области правовых основ перехода от плановой к рыночной экономике, и начала работать в одной из первых частных юридических фирм Казахстана. В общем, я считала, что имела на тот момент достаточно хорошее понимание отечественного права. Чего нельзя было сказать о праве США. После первых же нескольких лекций профессора по предмету «Контракты», где я постоянно спорила с ним о том, что все у них «неправильно», я даже начала подумывать о том, что не смогу учиться дальше. Но вместо этого, я решила просто «забыть» все о праве, что я знала до этого, и начать изучать право с чистого листа. Это помогло! Я очень ясно увидела, что наша и их системы права — совершенно разные. Ни одна из них не хуже и не лучше. По большому счету результат действия каждой из систем практически одинаков или должен быть одинаковым. А вот приходит каждая из систем к этому результату по-разному. При этом, речь идет не просто о каких-то разрозненных отличиях, а именно о реальной системе, где каждая ее составная часть в результате многолетнего использования и «притирки» к другим частям, приобрела свое место и функцию. Поэтому система работает. Обе системы находятся в постоянном развитии в направлении их сближения. В литературе и на практике по этому вопросу идут оживленные дискуссии.
«Правовая система – совокупная связь права (или системы права), правосознания (или правовой культуры как более общего) и права реализации»[2]. Исходя из этого определения, существует неразрывная связь между собственно правом, общей правовой культурой общества в определенной юрисдикции и реализацией права. Очевидно, что система защиты прав участников правоотношений и разрешения их споров, в том числе, в государственных судах (процессуальное право) является неотъемлемой частью той или иной правовой системы, и не может рассматриваться в отрыве от лежащей в ее основе системы материального права.
Отсюда вытекает, что те части двух основных правовых систем, которые относятся к судопроизводству, также должны называться англо-саксонской и романо-германской (континентальной).[3]
Тем не менее, некоторые исследователи все еще называют англо-саксонскую форму процесса «состязательной», а романо-германскую (французскую и германскую) — «инквизиционной». В действительности же ставить знак равенства между названными формами и типами процесса неверно, поскольку в основе типологии судопроизводства по его типам и формам лежат разные основания. Разница между типом и формой процесса состоит в том, что тип характеризует идеал, которого в чистом виде нигде не существует. Тип процесса — это продукт идеальной типологии, основанной на противопоставлении состязательных и инквизиционных начал. Однако, реальное судопроизводство любой страны построено одновременно на состязательных и инквизиционных началах. Поэтому для характеристики «реальной» модели судопроизводства используют категорию формы процесса. Форма процесса — это продукт морфологический типологии. Форма процесса есть эффект содержания, а потому всегда имеет смешанный характер, то есть несет в себе одновременно состязательные и инквизиционные начала с преобладанием тех или иных начал в различных пропорциях[4]. В теории судопроизводства традиционно выделяют четыре формы процесса – шариатская (мусульманская), английская (или англо-саксонская), французская и германская. Две последних формы нередко объединяют в одну и называют романо-германской.
Уравнивание англо-саксонской формы процесса с «состязательной», а романо-германской (французскую и германскую) с «инквизиционной», что иногда делается некоторыми казахстанскими юристами, не только теоретически неверно, но также вводит в заблуждение и вызывает путаницу.
Классификация форм процесса на состязательную и инквизиционную производится по принципу степени социальной и духовной свободы индивидов, пользующихся «услугами» судопроизводства в том или ином обществе.[5] Степень такой свободы не обязательно зависит от правовой системы, хотя в определенной степени с ней связана.
Вопрос о разграничении состязательной и инквизиционной формы судебного процесса получал и продолжает получать достаточно большое внимание со стороны исследователей[6]. И это не удивительно, так как исторически все правовые системы развивались именно в направлении движения от инквизиционности в сторону состязательности, и необходимость такого движения и его конкретное содержание должно было получить соответствующее обоснование.
Действительно, состязательный тип процесса ранее обычно считался более присущим юрисдикциям англо-саксонской системы права, а инквизиционный тип процесса — юрисдикциям гражданского права (романо-германским). Необходимо отметить, что в современном мире состязательный и инквизиционный типы процесса в их «чистом виде» практически не существуют, поэтому их обычно рассматривают как некие «идеальные» формы[7]. Такой подход позволяет более четко увидеть и понять действительные признаки каждой из форм, что важно при дальнейшем развитии процессуального права и законодательства.
Считается, что состязательный тип процесса лучше работает в странах общего права потому, что суды общего права действуют на основе доктрины строгих решений, то есть, суды не просто разрешают конкретный конфликт между сторонами, но, принимая решение по данному конфликту, создают право. Судебные решения имеют обязательную силу для будущих или нижестоящих судебных решений. Действует принцип stare decisis. Задача правосудия восстановить нарушенное право решается на основе того, что является нарушением права на основе ранее принятых судебных решений по аналогичным делам.
Что касается юрисдикций романо-германского права, где прецедентное право в основном не работает и не является источником права, суд принимает решение на основе законов, каждый раз применяя закон к обстоятельствам конкретного дела. Каждый судья независим и практически свободен выносить решение на основании собственной интерпретации нормы закона. Поэтому считается, что инквизиционный тип процесса исторически больше применялся в зависимости от вида судопроизводства именно в странах романо-германской системы.
Идея данного различия заключается в том, что если бы суд общего права проводил «расследование», как это делал суд в инквизиционной юрисдикции, то он бы не смог использовать судебный прецедент.
В настоящее время многочисленные исследования состязательного и инквизиционного типов процессов признают следующие основные характеристики двух форм процесса:
· Состязательный тип процесса основан на том, что стороны равны и, следовательно, что именно стороны имеют все права и обязаны предоставить суду все доказательства по делу и аргументацию. Таким образом, стороны состязаются между собой, а роль суда — быть беспристрастным наблюдателем.
· Инквизиционный тип в прошлом характеризовался следующим: тайность; недопущение процессуального представительства; суд, разрешая спор между сторонами, по существу сам ведет розыск и следствие; возможность сторон влиять на процесс или вообще отсутствует или минимальна; система оценки доказательств формальна. В результате многовековой трансформации этого типа процесса все еще иногда в той или иной степени сохраняются некоторые его характерные черты. Например, суд, разрешая спор между сторонами, делает это не только на основе того, что ему предоставили стороны, но и на основе законов и выраженной в них воле государства. То есть, в инквизиционной системе суд может и даже в определенной степени обязан восполнить то, о чем не сказали ему стороны, и может сам решать за стороны вопросы, которые в состязательной системе могут решать только сами стороны. Обоснованием такого подхода было то, что стороны не равны, и для этого нужна инквизиция.
Вследствие исторического развития человечества соблюдение индивидуальных прав и свобод человека становится все более и более общепринятым стандартом во всех юрисдикциях мира, поэтому состязательный тип процесса распространился на юрисдикции не только общего права, где он был исконно более приемлемым, но также на юрисдикции романо-германской системы права, где процессуальные законы многих стран декларируют состязательность как принцип и форму своего гражданского процесса (например, в Германии, Франции, Казахстане, России). Некоторые исследователи процессуальных систем, где состязательность тоже поставлена во главу угла процесса, считают на этом основании применяемую там систему «смешанной» или «самобытной», и не относят свою систему ни к состязательной, ни к инквизиционной.[8]
Поскольку состязательность приобрела практически всеобъемлющий характер во всех правовых системах, с соответствующим уменьшением или даже исчезновением элементов присущих инквизиционной системе, то дискуссия о разнице между состязательным и инквизиционным типами процесса сохранила свою значимость в основном в связи с тем, что разработчики процессуальных систем в каждой стране должны четко понимать содержание всех элементов и признаков каждой формы и механизм их взаимодействия для того, чтобы строить сбалансированную систему.
Очевидно, что, хотя большинство стран (как с англо-саксонской системой, так и с романо-германской) придерживаются состязательного типа процесса, соотношение его элементов везде различное. Основные черты состязательности отмечаются многими авторами как имеющими в своей основе ту или иную степень равноправия, активизма и самостоятельности сторон в процессе, сочетающуюся с соответствующей активностью суда. При этом, многие исследователи считают возможным называть правовые системы с более активной ролью сторон состязательными, а системы с более активной ролью суда – инквизиционными. На самом деле, активная роль суда может быть разной. Если суд имеет право вести следствие, самостоятельно изменять требования сторон, посягать на их право распоряжаться своими правами, то такая активность суда является инквизиционной. Однако активность суда, организующая процесс (case management), помогающая сторонам по их ходатайству добывать доказательства вполне соответствует признакам состязательной системы.
Каковы же основные признаки состязательной системы?
1. Наличие как минимум двух сторон спора;
2. Процессуальное равноправие и равенство сторон;
3. Наличие независимого от сторон суда, так как справедливое состязание немыслимо без нейтрального арбитра. Суд не может вставать на сторону ни истца, ни ответчика. Он приступает к делу лишь по иску истца, и не вправе выходить за рамки, очерченные в иске. Главной движущей силой состязательного процесса является не инициатива суда, а спор сторон.
Таким образом, состязательность можно юридически определить, как такой идеальный тип процесса, в котором спор равных сторон разрешается независимым судом.
Между тем, отсутствие четкого понимания природы состязательности сторон в процессе в каждой из правовых систем, приводит иногда к парадоксальным выводам со стороны юристов. Так, в одной из недавно опубликованных статей в отношении предложений по реформе судебного производства в Казахстане ее авторы заявили, что « [П]о своей сути и discovery, и disclosure не что иное как рудиментарная (от инквизиционного процесса) обязанность свидетельствовать против себя… даже сохранение в современной практике этического долга по отказу от продолжения судебного представительства по мотиву противоречия «интересам правосудия» есть не что иное как рудимент инквизиционного процесса, который существенно ослабляет состязательность. Заимствовать такой рудимент было бы большой ошибкой». [9] Такие высказывания показывают важность более глубокого изучения вопроса об основных элементах каждой из систем и форм судопроизводства. Изучение исторических основ появления отдельных элементов разных систем и их взаимодействия в рамках той или иной системы ясно показывает, что discovery и disclosure – это никакие не рудименты инквизиционной системы, а как раз те основные колонны, на которых держится именно состязательная система. Discovery и disclosure – это тот механизм, который призван балансировать систему: широкие права сторон в состязательной (в данном случае — англо-саксонской) системе в условиях минимальной активности суда ограничены именно строгими правилами по discovery и disclosure и строгим требованиям к юристам, возлагающим на них обязанность перед судом (duty to the court). Без этого состязательная система не может существовать.
Состязательный тип процесса наилучшим образом способствует достижению главных задач судопроизводства – защите и восстановлению нарушенных или оспариваемых прав и интересов стороны. Это возможно только тогда, когда к суду делается обращение о защите именно законных прав и интересов. Поэтому этот тип процесса основан на придании сторонам процесса и их представителям обязанности говорить суду только правду, не вводить суд в заблуждение, не злоупотреблять правами. Роль юристов в процессе чрезвычайно высока. Без строгого отношения к поведению юристов в процессе осуществление правосудия в состязательном процессе невозможно, так как суд не имеет возможности самостоятельно проводить расследование и проверять доказательства сторон. Этому служит и сложная процедура предоставления и раскрытия доказательств, допроса свидетелей и другие. Таким образом, классическая состязательная система включает в себя сложную систему сдержек и противовесов, которые позволяют ей достигать заявленной цели. В этой связи вызывает интерес исследование, где на основе анализа судебной практики с момента последних существенных изменений в американской системе гражданского судопроизводства делается вывод о том, что число судебных дел, которые дошли до этапа собственно судебного разбирательства (trial) значительно уменьшилось. Причиной этого является как раз развитие системы discovery в такую эффективную систему по установлению фактов дела, что она в большинстве случаев приводит стороны к заключению мирового соглашения, что делает само рассмотрение дела в суде практически ненужным.
Состязательный тип процесса, применяемый в странах с романо-германской системой права, предполагает более активную роль суда, который имеет право запрашивать дополнительные доказательства, и совершать другие процессуальные действия. Однако, во-первых, такая активная роль суда строго регламентирована, а во-вторых, суд все равно не имеет права выходить за рамки, заявленные сторонами. В таком процессе роль юристов как представителей сторон тоже важна, подтверждением чего является требование во многих таких юрисдикциях об обязательном участии адвокатов[10]. Кроме того, принцип состязательности предполагает, что именно юристы обязаны предоставить суду все доказательства, то есть, установление фактов дела зависит от них. При этом, мнение сторон и их юристов по вопросам интерпретации права не так важно для судьи, роль которого состоит в применении норм права к фактам дела, установленным с помощью сторон. Обязанность сторон содействовать правосудию является важным аспектом системы судопроизводства, например, в Германии. «В соответствии с обязанностью содействовать производству стороны должны своевременно представлять средства осуществления требований и средства защиты, как того требует добросовестное и направленное на содействие производству ведения процесса.»[11] Таким образом, предъявление к юристам в процессе особых требований и возложение на них обязанности содействия правосудию путем наилучшего выполнения ими своей обязанности перед клиентом по защите его прав и интересов и снабжения суда полным набором доказательств по делу, является важным элементом системы гражданского судопроизводства в странах романо-германского права.
Сравнение некоторых элементов состязательности в англо-саксонской и романо-германской процессуальных системах
Состязательный тип процесса присущ обеим системам права – и англо-саксонской, и романо-германской. Однако соотношение активности и контроля процесса между сторонами и судом отличается в разных системах. Различаются и подходы к составу и содержанию элементов каждой из систем, хотя внешне они могут быть похожи.
Сбор доказательств и роль юристов
При ближайшем рассмотрении наибольшая разница между двумя системами лежит в вопросе сбора доказательств (fact-gathering, discovery and disclosure).
Поскольку состязательность лежит в основе обеих систем, то и в обеих системах сторонам отводится важная роль в процессе: процесс возбуждается сторонами и именно стороны должны донести до суда свою позицию по спору. Состязательную форму процесса невозможно соблюсти без соблюдения равноправия сторон в процесс. Хотя в обеих системах в той или иной степени и в определенных формах разбирательств допускается участие сторон, самостоятельно представляющих свои интересы (Self-regulated Parties), все же в основном в гражданском судопроизводстве предпочитается участие в качестве представителей сторон профессиональных юристов (адвокатов или других профессиональных юристов, допущенных к такой деятельности). Такой подход основан именно на принципе равноправия сторон, так как считается, что непрофессиональный представитель стороны или сама сторона, не обладающая достаточной квалификацией в судебных разбирательствах и в материальном праве, будет находиться в неравном положении по сравнению с другой стороной, представленной высококвалифицированным юристом[12].
Профессиональные представители в суде – адвокаты и другие юристы, допущенные к практике в суде («юристы»), в англо-саксонской системе своей основной задачей видят защиту интересов клиента любой ценой. Их методы работы в суде называют «партизанскими», и они получают заслуженную критику за то, что такие методы зачастую приводят к пренебрежению истиной и к искажению действительных обстоятельств дела в интересах клиента и в ущерб правосудию. Противовесом такой роли юристов в процессе служит установленная для них обязанность перед судом, включающая следующее: «(1) использовать тактики, которые являются законными, честными и уважительными в отношении суда и трибуналов; (2) действовать порядочно и профессионально, при этом сохраняя свою главную обязанность вести себя цивилизованно; (3) разъяснять клиентам вопросы судебных процедур в интересах продвижения доверия общества к системе отправления правосудия»[13]. Надо отметить, что обязанность юристов перед судом и их ответственность за свои действия является не только этической обязанностью, влекущей дисциплинарную ответственность, но и процессуальной обязанностью с соответствующей процессуальной ответственностью. Так, в Англии суд имеет полномочия наказать представителя стороны за неподобающее поведение[14]. Аналогичные полномочия принадлежат суду в Канаде, где с юриста, представляющего сторону в процессе, могут взыскать расходы, вызванные без разумной необходимости, или потраченные зря ввиду задержек, халатности или другого нарушения.[15]
Если посмотреть на романо-германскую систему, то можно увидеть, что (например, в Германии) юристы тоже обязаны предоставить суду все доказательства, но здесь возможности юристов манипулировать с собранными доказательствами в угоду своему клиенту значительно сужены активной ролью суда, а также имеет возможности процессуального воздействия на юристов в случае злоупотребления ими своими правами. Отметим, что в романо-германской системе, особенно, собственно, в Германии и Швейцарии, очень сильны идеи морально-нравственных начал в системе права и процесса. Такое положение «исходит из ранней рецепции римского права «если справедливость представляется противоречащей писаному праву, должно судить в соответствии с ней»[16]. Принцип добросовестности в Германии «во многом понимается сегодня как общеправовой принцип, который на основании идеальной модели правового единства должен применяться во всех отраслях права»[17].
Хотя юристы в суде в романо-германской системе не могут позволить себе такой степени «партизанства» как их коллеги из англо-саксонских систем, однако применяемый и в романо-германской системе принцип состязательности сторон также предоставляет им широкое поле деятельности по защите их клиентов. Поэтому и в этой системе необходимо иметь методы сдерживания юристов от злоупотребления своими процессуальными правами. Кроме того, наличие таких методов в этой системе балансирует систему, обеспечивая ее эффективность и скорость принятия решений. В странах романо-германской системы юристы тоже облечены обязанностью перед судом, хотя не везде они называются «помощниками правосудия», но в большинстве стран в соответствии с международными договорами, законами и правилами профессионального поведения юристов они обязаны оказывать содействие суду в отправлении им правосудия. Эта обязанность, с другой стороны, тоже балансируется уважительным отношением суда к юристам, в которых суд видит коллег, вместе с которыми он призван добиваться достижения задач правосудия.
Стоит также заметить существенную разницу двух систем в том, что в англо-саксонской системе обязанность представления всех имеющихся доказательств (discovery) значительно затягивает и удорожает процесс, тогда как в романо-германской системе активная роль суда способствует кристаллизации на этапе подготовки только тех доказательств, которые напрямую относятся к делу и в отношении которых между сторонами сохраняется спор.[18]
Степень активности суда
Как показано выше, хотя состязательный тип процесса действует в каждой из двух систем, распределение активности и контроля сторон и активности суда в этих системах различен. Меньшая активность и меньший контроль сторон в романо-германской системе дополняется большим контролем и большей активностью суда. Кроме того, в романо-германской системе полномочия суда в гражданском процессе не ограничены участием присяжных. Однако расширенные полномочия суда в романо-германской системе по сравнению с аналогичными полномочиями суда в англо-саксонской системе, влекут за собой риск того, что суд может не справиться со своей задачей. Здесь возникает проблема профессионализма, честности и порядочности судей.
В англо-саксонской системе профессиональные и моральные качества судьи, конечно, тоже имеют значение. Но связанные с этим возможные негативные последствия нивелируются определенной системой сдержек и противовесов. Прежде всего, это, конечно, самое зерно состязательной системы – активность сторон и их контроль за процессом с ролью судьи как пассивного беспристрастного наблюдателя. Кроме того, система прецедентного права основана на том, что каждый судья при решении спора творит право, и его решение становится прецедентом для других аналогичных случаев. Каждое решение не только публикуется, но и обсуждается юристами и другими судьями в аналогичных случаях. Под страхом потери репутации судьи в этой системе не могут позволить себе выпустить неграмотное или необоснованное решение.
В Германии этот вопрос решается тем, что судьи получают такое же образование и что и юристы, и проходят через ряд достаточно сложных экзаменов и стажировку. Только самые успешные выпускники юридических вузов имеют шанс стать судьями. Должность судьи престижна, хорошо оплачиваема, предоставляет возможность влиять на решение важных проблем общества и, что немаловажно, почти застрахована от потери работы.
Очевидно, что система подготовки и найма судей в романо-германской системе сама по себе не способна нивелировать проблему этой системы – сдерживание судей, наделенных широким кругом полномочий в гражданском процессе, от незаконных и необоснованных решений и низкого профессионализма. В качестве частичного решения этой проблемы можно отметить более широкую открытость судебных процессов в связи с цифровизацией и развитием он-лайн судебных заседаний и платформ, публикацию всех судебных решений, совершенствование материального права, совершенствование доктрины права и развитие научных подходов к законотворчеству в материальном и процессуальном праве. Немаловажную роль в решении этой проблемы также должны играть юристы, которые наделены правом и имеют возможности влиять непосредственно в процессе на объем и качество получаемых судом доказательств и правового анализа.
Пути развития процессуальной системы в Казахстане
В Республике Казахстан, как и в России, система права построена по принципам романо-германской правовой системы. Источником права здесь является закон, а не судебный прецедент. В то же время, ГПК РК прямо устанавливает, что «гражданское судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон». Однако состязательность, к сожалению, понимается некоторым юристами неправильно. Они считают, что состязательность придает сторонам полную свободу в ведении процесса, освобождает их от какой-либо ответственности их за свои действия в процессе и отрицает какую-либо роль суда. Путаница в данном вопросе, конечно, должна быть устранена.
Процессуальная система Казахстана сложилась в результате некогда единого регулирования в рамках союзного государства – СССР. После распада СССР система в своей основе практически осталась прежней, хотя в течение 30 лет независимости был принят целый ряд новых законов, и непрерывно ведется правовая и судебная реформа.
Интересна трактовка своей системы гражданского процесса российскими учеными. Есть мнение, что российский тип «гражданского процесса заключается не только в смешанном его характере, но и в наличии самобытных процессуальных институтов. Самобытность российского гражданского процесса обусловливается не только наличием уникальных процессуальных институтов, но и спецификой отечественной правовой системы в целом. «[С]уществует точка зрения о ее самостоятельности, отличии как от англо-саксонской, так и романо-германской систем. Еще великий русский философ и правовед И.А. Ильин подчеркивал: «Европейский разрыв между формальным правом и живым правосознанием — не поведет за собою Россию. Возникнет новая, русская культура права» [12. C. 502]. Некоторые современные авторы также обосновывают идею об особом, «русском подходе к праву», который заключается в соблюдении соответствия правовой и нравственной форм юридического регулирования [31. C. 102–103]. Определенное распространение получила точка зрения о восточноевропейской, или славянской, правовой семье. Многие авторы рассматривают ее как самобытную правовую систему, предлагая именовать ее евразийской [21. C. 104], или восточноевропейской, правовой семьей. Высказывались предложения называть ее «романизированной славянской смешенной системой» («Romanised Slavic blend») [57. C. 118], евразийской разновидностью романо-германской правовой семьи [5. C. 165] и т.д.[19]
Признавая длительный исторический путь развития системы гражданского судопроизводства в России еще с древности и средних веков, и наличие некоторых самобытных особенностей этой системы, все же считаем это недостаточным, чтобы говорить о некоей особой самобытной системе российского гражданского судопроизводства. Эта система основана на тех же базовых основах романо-германской системы права, то есть, покоится на принципах гражданского права. То же относится и к системе Казахстана.
Однако авторы идеи самобытности российской правовой системы, на наш взгляд, правы в том, что эта система значительно отличается от классической романо-германской системы, на которой она основана.
Дело в том, что, как и любая система, система гражданского судопроизводства должна быть выстроена именно как система со сбалансированными элементами. Ни в коем случае нельзя превращать систему в некую «смешанную» систему, надергав ее элементы из разных систем. Реформа любой системы должна проводиться только после тщательного анализа существующей системы и в случае введения каких-либо новшеств, необходимо подгонять под них другие элементы системы, чтобы сбалансировать систему.
Поэтому необходимо проанализировать нашу систему на предмет того, насколько сбалансированы ее элементы. Даже поверхностный взгляд на систему гражданского судопроизводства в Казахстане показывает, что она не сбалансирована. В этом, на наш взгляд, кроется ее неэффективность и даже дефектность, что вызывает обоснованную критику общественности.
Прежде всего, необходимо определиться с главным вопросом – какова цель гражданского судопроизводства? Этот вопрос является предметом постоянных споров в теории гражданского процесса во всем мире. Есть мнение, что состязательный тип процесса основан на признании принципа индивидуализма и свободы индивида, в то время как инквизиционный тип процесса более способствует обслуживанию общественных (государственных) интересов. На основании теории Франца Клейна выводится положение, что гражданский процесс должен служить защите публичного интереса путем реализации «публичной функции».[20] Буквальное понимание этой идеи может привести к мысли, что при отправлении правосудия суд должен прежде всего руководствоваться интересами общества даже в ущерб интересам сторон спора. Однако более отвечающей действительному положению дел и мнению большинства юристов в Германии, как показывает изучение этого вопроса, является точка зрения профессора университета Вены (Австрия) Кристиан Коллер, который, интерпретируя эту теорию, утверждает, что на самом деле австрийские или германские суды должны применить соответствующие нормы права к фактам дела, установленным в процессе. При этом, они не обязаны соблюдать какую-либо превалирующую политику или национальный интерес, который обязательно должен был бы влиять на их решение. Если даже суд посчитает, что какое-то положение закона неразумно, он не может просто «исправить» национальное законодательство, путем интерпретации этого положения вопреки его буквальному значению, ясному намерению законодателя и лежащему в его основе обоснованию. Конечно, при рассмотрении каждого конкретного дела, интерпретация положений закона включает учет политик, общественных ценностей, целей и интересов, но только в той степени, в которой они отражены в существующем праве.[21]
Дискуссия о цели гражданского процесса имеет огромное значение для понимания судьями в Казахстане их главного предназначения. К сожалению, видимо, как наследство от прежней советской системы, многие судьи все еще сохранили приверженность к защите «государственных» интересов в ущерб интересам сторон процесса. Даже в административном производстве по новому АППК, где такой перекос законодательно запрещен, все еще сохраняется стремление некоторых судей «защитить» интересы государственных органов. А в гражданском судопроизводстве, где даже косвенно затрагиваются вопросы государственных интересов, ситуация в большой степени сохраняется. То же можно сказать и в отношении стремления суда «защитить» интересы работника против интересов работодателя даже вопреки ясным фактам дела, явному нарушению со стороны работника и четким нормам закона. При этом не все суды учитывают, что действительные интересы государства в таких случаях состоят именно в четком применении ими закона к фактам дела. Действительный интерес государства и общества состоит в обеспечении соблюдения отраженных в законе прав всех участников правоотношений. Нарушение принципа равенства сторон в праве и процессе препятствует достижению реальных целей правосудия.
Одним из самых больших недостатков этой системы в Казахстане является почти полное игнорирование роли юристов в процессе. Хотя представительство сторон в процессе юристами указано в законе, юристы не обладают никакими особыми правами и обязанностями, не имеют никакого статуса в судопроизводстве. Считается, что все права и обязанности имеют стороны процесса, а юристы как их представители выступают вместо них. Однако такое положение дел не позволяет достичь полной реализации принципов правосудия, в особенности принципа состязательности. Юристы в процессе, конечно, как представители сторон имеют все предоставленные им доверителем права и обязанности. Однако при этом, они как профессионалы не несут никаких обязанностей перед судом и никакой ответственности за свои действия или бездействие. Юристы могут фактически безнаказанно вводить в суд в заблуждение, предоставлять суду заведомо ложные доказательства, злоупотреблять процессуальными правами, и не нести за это никакой ответственности. Юристы в гражданском процессе не имеют обязанности предоставить суду в полном объеме доказательства и аргументы по праву. При таком состоянии дел суд может не получить от юристов никакой помощи в сборе доказательств или получить порочные доказательства, а с учетом чрезмерной загруженности судов, суд вряд ли сможет самостоятельно добыть все доказательства, даже при желании. В других юрисдикциях проблема ответственности юристов регулируется строгими правилами профессионального поведения и кодексами этики юристов, однако, в Казахстане с множественностью коллегий адвокатов и палат юридических консультантов, каждая из которых имеет право самостоятельно утверждать любые стандарты, до решения этого вопроса еще далеко. Более подробно о проблеме отсутствия в системе гражданского судопроизводства обязанности юристов перед правосудием и мер их ответственности можно посмотреть в недавно опубликованных статьях[22].
Баланс между требованиями о доступе к правосудию, восстановлению справедливости и экономической эффективностью процесса
Казахстанские ученые и юристы-практики очень остро ставят вопрос о необходимости обеспечения гражданам беспрепятственного доступа к правосудию. Причем такие требования распространяются на все стадии процесса, например, на доступ к кассации. В нашей системе решение суда принимается в первой инстанции и затем может быть пересмотрено в апелляционной инстанции. Постановление апелляционной инстанции вступает в силу со дня его оглашения. Такой судебный акт может быть пересмотрен в кассационном порядке, но только в определенных случаях, то есть не каждый судебный акт может попасть в кассационную инстанцию. Вопрос о допуске того или иного акта к пересмотру в порядке кассации решается в предварительной процедуре. Такой порядок подвергается критике со стороны юристов, которые требуют отменить предварительный отбор дел для пересмотра в кассации и ввести так называемую «сплошную кассацию». При этом юристы не принимают во внимание тот факт, что ни при каких условиях кассационная инстанция (Верховный суд) не сможет физически пересмотреть все дела, рассмотренные всеми нижестоящими судами в стране. Юристы мотивируют свое требование обязанностью государства обеспечить доступ к правосудию. Однако, данный пример наглядно показывает, что при решении таких вопросов нужно находить баланс между различными элементами системы, которые предлагается внедрить. На наш взгляд, необходимо добиваться не «сплошной кассации», а более качественной работы первой и второй инстанций.
Соглашусь с мнением, что «[Р]абота над дизайном процессуальной системы является актом балансировки. Если кто-то нацелен на построение системы, которая относится к спорящим сторонам справедливо, работает экономично и приводит к правильным результатам, тогда ему придется делать трудный выбор. Признание за спорящими сторонами абсолютного права предоставлять свидетельские показания, может позитивно сказаться на восприятии сторонами этого как справедливости, но, с другой стороны, это может оказаться очень неэкономичным. Выглядит разумным, когда выстраивается система, позволяющая судье решать, какие доказательства разрешить предоставлять, если их предоставление может привести к чрезмерным расходам.»[23]
Вопрос экономической эффективности процесса не получает должного внимания при работе над совершенствованием системы правосудия в нашей стране. Хотя этот вопрос уже давно отмечается как важный в других юрисдикциях. Например, не так давно проведенная реформа процессуальной системы в Англии, известная как реформа Лорда Вульфа, имела одной из своих важных целей именно достижения экономической эффективности судопроизводства. Была внедрена идея поставить во главе всего судопроизводства «Преобладающую цель», которой должны руководствоваться все участники процесса, и суд наделялся правом не следовать другим положениям процессуального закона, если он найдет их противоречащими Преобладающей цели. Преобладающей целью было объявлено осуществление правосудия «справедливо и с пропорциональными затратами» (“justly and at proportionate cost”). Это включает, насколько это практически возможно: «(a) обеспечение того, чтобы стороны находились в равном положении и могли в полной мере участвовать в разбирательстве, а также чтобы стороны и свидетели могли давать свои наилучшие показания; b) экономию расходов; (c) рассмотрение дела способами, которые соразмерны – (i) сумме денег, о которых идет спор; ii) важности дела; iii) сложности вопросов; и iv) финансовому положению каждой стороны; d) обеспечение оперативного и справедливого рассмотрения этого вопроса; e) выделение ему соответствующей доли ресурсов суда с учетом необходимости выделения ресурсов на другие дела; и f) обеспечение соблюдения правил, практических указаний и приказов суда.» «Стороны обязаны помогать суду в достижении Преобладающей цели». «Суд должен способствовать достижению главной цели путем активного ведения дел. (2) Активное ведение дела включает в себя: (а) поощрение сторон к сотрудничеству друг с другом в проведении разбирательства; b) выявление проблем на раннем этапе; c) оперативное принятие решения о том, какие вопросы нуждаются в полном расследовании и судебном разбирательстве, и, соответственно, упрощенное рассмотрение остальных вопросов; d) определение порядка решения вопросов; (e) поощрение сторон к использованию альтернативной процедуры разрешения споров (GL), если суд сочтет это целесообразным, и содействие использованию такой процедуры; (f) оказание помощи сторонам в урегулировании всего или части дела; g) установление графиков или иной контроль за ходом рассмотрения дела; h) рассмотрение вопроса о том, оправдывают ли вероятные выгоды от принятия того или иного конкретного шага стоимость его принятия; і) рассмотрение как можно большего числа аспектов дела в одном и том же случае; j) рассмотрение дела без необходимости присутствия сторон в суде; k) использование технологий; и l) давать указания по обеспечению того, чтобы судебное разбирательство по тому или иному делу проходило быстро и эффективно».[24]
Еще одной сферой, где явно видна разбалансировка системы гражданского судопроизводства в Казахстане, является проблема недостаточно высокого уровня судейства. Примечательно то, что на бумаге деятельность судов у нас прописана достаточно хорошо и во многом соответствует ее регулированию в других странах романо-германской системы. Однако на практике деятельность судей вызывает недовольство со стороны общества и подвергается критике. Проблема некачественной работы судей является комплексной и требует детального рассмотрения и комплексного решения. Здесь необходимо обратить внимание на вопросы повышения образования судей, требований к их профессиональному уровню, морально-этическим качествам, устранению проявлений и причин коррупции, а также на вопросы чрезмерной нагрузки на судей и необеспеченности их подлинной независимости и, что немаловажно, их материального вознаграждения. Такие проблемы в той или иной степени характерны не только для судей Казахстана. В последнее время глубокие реформы судебной системы уже привели к хорошим сдвигам в направлении совершенствования работы судей, но этого недостаточно.
В качестве частичного решения этой проблемы несколько лет назад было предложено расширить вовлечение в судейский корпус практикующих юристов. Подтверждением жизненности этой идеи явилась ее поддержка со стороны Верховного суда, Высшего судебного совета и законодателя: в законодательство были внесены изменения, позволяющие практикующим юристам без судейского стажа становиться судьями судов разных уровней. Более того, уже есть ряд положительных примеров, когда судьи, пришедшие из числа успешных юристов и адвокатов, показали свой высокий уровень и эффективность.
Однако, к сожалению, высококвалифицированные юристы не спешат в ряды судей. Здесь тоже есть ряд преград. Многие юристы привыкли работать на себя и не хотят жертвовать своей свободой, привычным режимом работы и отдыха, а иногда и доходом. Многие зарабатывают намного больше, чем могут заработать судьи, даже если им существенно поднять зарплату. Многие юристы не верят, что судьи могут быть реально независимыми. Многие не хотят работать при нынешнем уровне загрузки судей делами.
В то же время, юристы зачастую предъявляют повышенные требования к судьям, не предъявляя такие же требования к себе и к своим коллегам. Наблюдается даже некое противостояние между судьями и юристами, которые скрыто или открыто высказывают недовольство друг другом, в результате чего страдает репутация обоих лагерей, подрывается доверие граждан к судебной системе и государству в целом.
Поэтому выношу на обсуждение идею привлечения практикующих юристов к судебной работе на временной основе. В настоящее время законом установлено, что все судьи работают как постоянные судьи. При этом, разрешено привлекать на временной основе судей в отставке. Можно было бы законодательно распространить такой же порядок на практикующих юристов. Можно обсудить конкретные формы такой работы. Например, желающие юристы могли бы пройти такой же формальный отбор, как и кандидаты в судьи, но по их желанию, их могли бы назначать судьями на определенный срок (например, 6 или 12 месяцев). Поскольку у них отсутствует опыт судейской работы, их можно было бы ставить по одному или по двое в состав коллегий областных судов. Для проверки жизнеспособности идеи можно было бы внедрить такую систему как эксперимент в одном из областных или городских судов. Как разновидность этой идеи можно было бы попробовать более легкий вариант: внедрить систему «народных» судей по типу «народных» заседателей с советское время. Такая система до сих пор работает в Китае[25]. В Германии в палатах по торговым делам в судах земли наряду с председательствующим судьей действуют два непрофессиональных судьи[26].
Такое вовлечение высококвалифицированных практикующих юристов в деятельность судей, на наш взгляд, поможет в решении сразу целого ряда проблем. Во-первых, повысится уровень профессионализма судейского корпуса, улучшится качество судебных решений, предположительно уменьшится коррупция и зависимость судей. Юристы, временно работающие судьями, будут знать, что очень скоро вернутся в ряды юристов, и их репутация среди коллег им будет очень дорога. Кроме того, юристы увидят изнутри всю кухню судейской системы, лучше поймут ее проблемы и, побывав на месте судьи, уже не станут огульно обвинять всех судей и всю систему во всех грехах, а подумают, как усовершенствовать систему на благо всех сторон. Такой опыт работы судьей может быть очень полезен и самим юристам, которые по завершении своего срока работы судьей будут не только более опытными, но будут вызывать и большее доверие клиентов как действительно знающих систему. А кто-то из юристов может решить и остаться в этой профессии насовсем.
Считаю такое предложение не противоречащим основам романо-германской системы гражданского процесса и заслуживающим внимания.
Помимо вышесказанного, в русле идеи дальнейшей балансировки системы гражданского судопроизводства, а также придания ей большей эффективности, в последнее время уже введены или предлагаются к введению такие изменения в законодательство как более широкое использование примирительных процедур и медиации. Эти идеи широко внедряются во многих странах мира, и, конечно, успех их имплементации зависит от того, насколько их конкретные формы хорошо встраиваются в систему. В этой области в системе гражданского судопроизводства в Казахстане проводится плодотворная работа.
Широко обсуждается в настоящее время вопрос о необходимости детализации регулирования собственно процедурных вопросов. Поскольку сам этот вопрос и способы его решения являются дискуссионными, считаю необходимым обратить на него внимание. Неурегулированность многих процедурных вопросов порождает замешательство, большое количество действий, которых можно было бы избежать, в результате чего система работает с максимальной загрузкой, дающей минимальный результат. Такое положение дел не устраивает ни участников процесса, ни суд, ни общество. Особенно очевидной эта проблема стала в связи с неурегулированностью ведения судебных процессов дистанционно (он-лайн). Возникла острая необходимость введения детальных правил гражданского судопроизводства. Однако эта идея упирается в вопрос, какой орган может принять такие правила. В соответствии с ГПК (статья 1) вопросы судопроизводства регулируются только ГПК, то есть, должны приниматься на законодательном уровне путем внесения изменений в ГПК. Однако требующие урегулирования процедурные вопросы могут быть настолько разнообразными, быстро меняющимися и детальными, что регулирование их на уровне такого акта как ГПК, неразумно и нецелесообразно. Можно было бы изучить опыт Германии по разработке и использованию электронных бланков/формуляров основных процессуальных документов, которые бы составлялись в форме, пригодной для машинной обработки. Детализация требований к содержанию процессуальных документов и приданию им определенной формы никак не влияет на права сторон в духе состязательности и диспозитивности, но, при этом, самим сторонам и суду становится легче понять существо спора, а не относящиеся к делу детали отпадают, оставляя для решения суда только действительно спорные вопросы.
Значительный шаг в этом направлении уже сделан – в ГПК внесено изменение о составлении «досудебного протокола, в котором отражаются действия сторон и других лиц, участвующих в деле, по раскрытию, представлению и обмену доказательствами, на которые они намерены ссылаться как на основание своих требований или возражений и которыми они намерены воспользоваться в случае рассмотрения дела в суде»[27]. К сожалению, некоторые юристы восприняли это новшество негативно как якобы нарушающее конституционные права граждан, и которое якобы заимствовано из «чуждой англо-саксонской системы». С этим не могу согласиться.
Во-первых, в англо-саксонской системе действительно используется такой документ как досудебный протокол[28], однако это не означает, что такой документ является отличительным свойством именно англо-саксонской системы. В системе Германии, например, тоже предусмотрено, что «в процессах с участием адвокатов подготовка к устному разбирательству ведется на основании процессуальных документов». К таким документам относится и протокол. Требования к содержанию такого процессуального документа подробно урегулированы[29] и в основном совпадают с требованиями ГПК РК.
Во-вторых, досудебный протокол, хотя, на первый взгляд, может показаться чисто бюрократическим документом, на самом деле, с точки зрения гражданского процесса в целом, является наиболее важным документом, который может значительно усовершенствовать процесс. При составлении досудебного протокола стороны вынуждены будут четко сформулировать свои требования и аргументы, подкрепить их доказательствами в соотношении с требованиями и доказательствами других сторон. Само это процессуальное действие может привести стороны к идее отсутствия спора или к решению спора миром. В США, например, использование в том числе досудебных процедур привело к тому, что очень немногие споры (около 2%!) вообще переходят на стадию рассмотрения по существу[30]. Кроме того, досудебный протокол значительно облегчает работу суду, который в своем решении будет вынужден изложить мотивировку решения по каждому пункту досудебного протокола, и уже не получится замалчивать и игнорировать аргументы и доказательства, отраженные в протоколе. В результате, решения судов станут более понятными, аргументированными, законными и обоснованными и, в конце концов, более справедливыми. Ссылки критиков этого новшества на то, что стороны, не представленные юристами, не смогут составить такой протокол, не имеют под собой основания, так как именно такие стороны в основном приходят в суд, не совсем четко понимая существо спора, обоснованность своих аргументов и требований, и требуемых доказательств. Суд может на этапе подготовки помочь сторонам в выяснении действительных обстоятельств спора для занесения в протокол. Невозможно справедливо разрешить спор, не выяснив, какие вопросы остаются действительно спорными между сторонами. В одном из недавних судебных процессов, мы не могли понять позиции и аргументов противной стороны вплоть до прений. Это на самом деле было мало похоже на спор. Ни противная сторона, ни суд так и не дали никаких возражений на целый ряд наших аргументов. Составление судебного протокола не позволило бы такому случиться. В любой юрисдикции балансирование требования о доступе к правосудию должно неизбежным образом достигаться рядом других изменений в подходе, в том числе, путем более пристального внимания к мерам большей эффективности правосудия.
Заключение
Система гражданского судопроизводства Казахстана в последнее время претерпевает значительные изменения. Большинство этих изменений направлены как раз на сбалансирование системы, но они неочевидны, и по разным причинам получают негативную реакцию определенной части юридической общественности. Думается, что причиной такой негативной реакции зачастую является отсутствие понимания необходимости этих перемен, а также понимание целостной картины развития системы гражданского судопроизводства. Поэтому при обсуждении каких-либо изменений в гражданско-процессуальное законодательство, необходимо тестировать их на соответствие или не противоречие основополагающим началам и общим принципам состязательного типа гражданского процесса и правовой системе, к которой принадлежит Казахстан, а потом проверять их на сбалансированность с другими элементами существующей в Казахстане системы. К этой важной работе необходимо привлекать широкий круг квалифицированных юристов – ученых и практиков.
[1] См., например, A.T. Von Mehren, J.R. Gordley, The Civil Law System. An Introduction to the Comparative Study of Law, Boston, Toronto, 1977, p. 3
[2] Краснов Ю.К., Надвикова В.В., Шкатулла В.И. Юридическая техника. Учебник. М.: Юстицинформ, 2014// СПС КонсультантПлюс.
[3] Давид Р. Основные правовые системы современности. М.: 1988.
[4] См. об этом подробно: Смирнов А.В. Модели уголовного процесса.- СПб.: «Наука», ООО «Издательство «Альфа»», 2000, ISBN 5-02-027413-5, с. 12.
[5] Смирнов А.В. Там же.
[6] Mirjan R. Damaška. The Faces of Justice and State Authority. A Comparative Approach to the Legal Process. Yale University Press, New Haven and London, page 3.
[7] См. об этом подробно: Смирнов А.В. Модели уголовного процесса.- СПб.: «Наука», ООО «Издательство «Альфа»», 2000, ISBN 5-02-027413-5, с. 12.
[8] Д. Я. Малешин. Самобытность российского гражданского процесса. Начало (cyberleninka.ru);
[9] Добросовестность и состязательность в гражданском процессе (Арман Шайкенов, Валихан Шайкенов) (zakon.kz)
[10] Гражданское процессуальное уложение Германии. § 78. – 2-е издание, Москва-Берлин. Инфотропик Медиа. 2016.
[11] В. Бергман, М. Гутброд. Введение к пониманию Гражданского процессуального уложения. – Гражданское процессуальное уложение Германии. – 2-е издание, Москва-Берлин. Инфотропик Медиа. 2016, стр. XVI.
[12] Показательным примером в данном вопросе является недавняя судебная практика. Высокий суд Англии и Уэльса позволил иностранному юристу компании –стороны по делу представлять без участия английского юриста интересы его работодателя в споре, ссылаясь на то, что он удовлетворен качествами этого юриста, позволяющими представляемой им стороне выступать на равных с оппонентом. https://www.bailii.org/ew/cases/EWHC/Comm/2022/38.html
[13] R. Bell and C. Abela. A Lawyer’s Duty to the Court. Microsoft Word — Duty to the Court — paper.DOC (advokat-id.ru)
[14] Civil — Civil Procedure Rules (justice.gov.uk), rule 44.11.
[15] R.R.O. 1990, Reg. 194: RULES OF CIVIL PROCEDURE (ontario.ca), rule 57.07.
[16]Vollkommer M. Die lange Dauer der Zivilprozesse und ihre Ursache//ZZP, 1968, S. 102.
[17] Аболонин В.О. «Справедливый» гражданский процесс: иллюзия или реальность? (О роли морали и нравственности при разрешении гражданских дел) // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2007. № 6.
[18] Хороший анализ указанных вопросов приведен здесь: John H. Langbein. The German Advantage in Civil Procedure. The University of Chicago Law Review. Volume 52, Number 4, Fall 1985. Langbein_The_German_Advantage_in_Civil_Procedure.pdf (yale.edu)
[19] Д. Я. Малешин. Самобытность российского гражданского процесса. Начало (cyberleninka.ru); Ильин И.А. О воспитании национальной элиты. — М., 2001. с. 502; Отец Георгий (Рябых) Документ Русской Православной церкви о правах человека: его основные идеи и их связь со Всеобщей Декларацией прав человека 1948 года // Всеобщая Декларация прав человека: универсализм и многообразие опытов. — М., 2009, с. 102-103; Малько А.В., Саломатин А.Ю. Сравнительное правоведение. — М., 2008, с. 104; Smith G.B. Reforming the Russian Legal System. — Cambridge, 1996, с. 118; Бойцова В.В., Бойцова Л.В. Исторические традиции российской школы сравнительного права // Журнал российского права. — 2003. — № 8, с. 165.
[20] See Klein/Engel, Der Zivilprozess Oesterreichs, p. 190 et seq.
[21] Christian Koller. Austrian National Report (including additional information on Germany). Civil Procedure in Cross-cultural Dialogue: Eurasia Context: IAPL World Conference on Civil Procedure, September 18–21, 2012, Moscow, Russia: Conference Book / Ed. by Dmitry Maleshin; International Association of Procedural Law. – Moscow: Statut, 2012, p. 153.
[22] Добросовестность и запрет злоупотребления процессуальными правами в гражданском судопроизводстве в странах-участниках СНГ (на примере доктрины и процессуального законодательства Республики Казахстан) (Юдин А.В., заведующий кафедрой Самарского НИУ имени академика С.П. Королева, доктор юридических наук, профессор) (zakon.kz); Сулейменов М. К. Добросовестность в гражданском процессе [Электронный ресурс] // Информационная система «ПАРАГРАФ». URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=35533636; Кенжебаева А.Т. Переосмысливая роль и статус профессионального представителя в суде [Электронный ресурс] // Информационная система «ПАРАГРАФ».URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=34918277.
[23] R.R. Verkerk. Truth and Efficiency in Civil Litigation. Fundamental Aspects of Fact-finding and Evidence-taking in a Comparative Contex, © 2012 IntersentiaCambridge – Antwerp – Portlandwww.intersentia.com | www.intersentia.co.uk, page 22-23.
[24] PART 1 — OVERRIDING OBJECTIVE — Civil Procedure Rules (justice.gov.uk)
[25] Гражданский процессуальный кодекс КНР: пер. с кит./ под ред. С.А. Халатова.- М.: Инфотропик Медиа. 2014 – с. XI.
[26] В. Бергман, М. Гутброд. Введение к пониманию Гражданского процессуального уложения. – Гражданское процессуальное уложение Германии. – 2-е издание, Москва-Берлин. Инфотропик Медиа. 2016, стр. XII.
[27] Гражданский процессуальный кодекс Республики Казахстан, с изменениями на 20.12.2021, статья 73.
[28] См., например, официальные комментарии Австралийской комиссии по судебной реформе: What are pre-action protocols? | ALRC
[29] Гражданское процессуальное уложение Германии. § 129, § 130.
[30] J.H. Langbein. The demise of trial in American civil procedure: how it happened, is it convergence with European civil procedure? Truth and Efficiency in Civil Litigation. Fundamental Aspects of Fact-finding and Evidence-taking in a Comparative Contex, © 2012 IntersentiaCambridge – Antwerp – Portlandwww.intersentia.com/ page 148.|; Civil Procedure in Cross-cultural Dialogue: Eurasia Context: IAPL World Conference on Civil Procedure, September 18–21, 2012, Moscow, Russia: Conference Book / Ed. by Dmitry Maleshin; International Association of Procedural Law. – Moscow: Statut, 2012, p. 96.
Источник: Информационная система «ПАРАГРАФ»
Документ: Совершенствование гражданского процесса в Казахстане (Кенжебаева А.Т., кандидат юридических наук, член Международного совета при Верховном суде РК)
